Ковалев Сергей Никитич, дважды Герой Социалистического труда, академик РАН, Генеральный конструктор атомных подводных лодок стратегического назначения. Родился 15.08.1919 года. В июне 2007 года после награждения Государственной премией России собирался на очередной выход в море.
Мысли и фразы
Уклад жизни, события, ее наполнявшие, и цели, на достижение которых она была ориентирована, существенно отличаются от современных, и поэтому едва ли будут интересны сегодняшнему молодому, а, тем более, будущему читателю.
Даже обезьяна, научившись орудовать палкой, сует ее в в муравейник, а не в глаз соседу. Я же, не будучи злым по натуре, всю жизнь стараюсь дотянуться до "соседа" такой палкой, чтобы ему было очень плохо, и за это меня чтят и награждают...
Мужик бы хороший, но, как полагается, алкоголик. лечился у гипнотизера. Об эффекте лечения рассказывал так: "Приходишь домой, открываешь буфет, тянешься за графином, а оттуда его жидовская морда..." Видимо, гипнотизер свое дело знал.
Отец моего друга Женьки Порватова, видный горный инженер, был посажен за "неверие в творческие силы народных масс" и не вернулся.
Я не хотел бы попасть в туго закрученное шестое измерение. При моей комплекции трех измерений достаточно.
Таинственное убийство Кирова было использовано для широкой компании репрессий. Таких выпущенных, как мой отец, было мало. Трудно представить, по каким соображениям, признакам или поводам людей сажали, высылали, расстреливали. Репрессиям подвергались целые семьи.
Вместе с тем, жизнь текла своим чередом: ... возмущались угнетением негров проклятыми империалистами...
В школе нас иногда провоцировали. Не знаю, была ли это инициатива на местном уровне или указание сверху. К примеру, мы должны были письменно ответить на вопрос: "Как ты относишься к евреям?" Вопрос идиотсткий, особенно если учесть, что добрая половина наших учеников была не без еврейских корней. Выручил один из мальчиков, написав: "индифферентно". Этот ответ мы все и повторили.
Как-то ко мне подошел незнакомый симпатичный молодой человек и спросил: "А как твой папа относится к советской власти". На этот раз я не сплоховал и ответил: "Папа очень доволен советской властью, которая реабилитировала казачество, строит заводы, осваивает Арктику, и он уверен, что при коммунизме будет всем очень хорошо".
Задержанных кормили селедкой, не давали пить и спать, и вынуждали отдать буржуйские драгоценности. От мамы требовали золото, запрятанное на хуторе Костюки. Поверив, наконец, что "в этом имении Компания 3М только говно да каменья" (мамина аргументация), ее отпустили.
На Украине гулянки занимали особое место в жизни молодежи. Сперва парни и девки ходили по улице и орали частушки, которые печатным способом передать невозможно.После принятия самогона начиналась драка кольями, которая часто кончалась убийством. После этого деревня убившая долго объезжала деревню убитого окольными путями. мирные отношения восстанавливались при помощи ведра самогона.
Я так и не разобрался какая была жизнь: плохая или хорошая, правильная или неправильная. Могу только утверждать, что это был переломный период цивилизации, очень интересный для историков и очень тяжелый для простых граждан.
Вероятно, у каждого свой направляющий вектор, обусловленный особенностями его личности, который определяет поворот случайных событий в заданном для него направлении.
Я получил диплом "инженера-кораблебудевельника", так оканчивал Ленинградский Кораблестроительный институт в эвакуации вместе со студентами Николаевского кораблестроительного института.
"Этот карлик вам еще кое-что покажет".
Усилиями социалистической экономики (которая должна "быть экономной") богатейший Дальневосточный край был доведен до полного оскудения. В заводской столовой предлагали только котлеты из китового мяса, которые не только есть, но и смотреть на них было противно. В гостинице мы утром и вечером пили кофе с рыбными консервами (единственное, что можно было купить). Однажды мой заместитель радостно сообщил, купил сибирские пельмени, но оказалось, что это китовое мясо в тесте грязного цвета с соломой.
Сегодня нашему главному конструктору исполнилось 40 лет, - объявили по трансляции лодки. - Во черт, какой старый, а еще работает, - сказал один матрос другому.
Если профессор в институте получает меньше рабочего низкой квалификации и на порядок меньше банковской девочки-операционистки, то о какой перспективе образования и науки можно говорить? Когда старые профессора перестанут быть профессорами, кто придет на их место?
Кто, чем и от кого будет защищать нашу страну? Я не знаю ответов на эти вопросы... и закрадывается подозрение, что ответов на них не знает никто.
Детей нужно не только рожать, но и воспитывать, а это очень непросто. Для этого нужен соответствующий благоприятный климат в стране, семье и школе. Учитель должен быть человеком уважаемым и обеспеченным. Я думаю, что это главная стратегическая проблема безопасности и выживания страны.
Если мы хотим быть свободными, то необходимо и культурными (сильными могут быть и дикари). Достаточно посмотреть, что читают люди в метро, чтобы убедиться, что в культурные мы пока не рвемся. Наша приоритетная задача - нажива и развлекуха.
Главный (генеральный) конструктор не должен считать себя умнее всех других. В противном случае это уже признак недостатка ума.
Сейчас в Правительстве и Государственной Думе обсуждается вопрос о льготах Героям СССР и России. Обсуждение того, делать с Героями Социалистического труда, заведомо отнесенными ко второму сорту, решили отложить на потом. Неужели ума не хватает понять, что именно эти Герои, создав ядерное оружие, ракеты, военную авиацию, космические корабли, подводный и надводный флот, предотвратили третью мировую войну?
Только люди, которые воображают себя политиками, могла залететь в голову идиотская идея делить Героев по сортам, сделав любого, летавшего в космос, "значимее" Королева.
Старинная китайская мудрость гласит: продвигай окружающих тебя, тогда ты будешь перед ними.
Не надо заставлять человека делать то, к чему у него нет любви и склонности.
Неблагодарность - это хамство.
Академику Н.А. Семихатову, чье имя стало практически нарицательным и именем которого назван институт, который он возглавлял будет посвящен отдельный труд. Николай Александрович был человеком очень талантливым, обстоятельным, новатором, увлеченным своим делом. Он был человек умный и порядочный.
На должности главного инженера Северного машиностроительного предприятия в Северодвинске лучшей кандидатуры невозможно себе представить - это великолепный техник, умнейший и порядочный человек, Юрий Всеволодович Кондрашов.
С 1967 года по 1990 год (по проектам С.Н. Ковалева - А.Ш.) было построено 77 (!) ракетоносцев второго поколения по пяти проектам - в среднем больше трех (!) кораблей в год.
В общей сложности были построены 91 (!) атомных подводных ракетоносцев трех поколений, включая шесть кораблей проекта 941 (последний в 1991 году).
В брежневский "застойный период" мы строили только стратегических ракетоносцев до шести единиц в год, а еще строилось немало подводных лодок других типов. Это значит, что промышленность поставляла в год 15 атомных реакторов и турбинных установок, десяток сложнейших комплексов радиоэлектронного вооружения, сталь, титан и многое другое. Это все обеспечивалось мощным научным сопровождением Академии Наук и многих институтов. Миллионы людей, в том числе и молодежи, не болтались без дела, а были заняты высококвалифициро- ванной и неплохо оплачиваемой работой.
Дмитрий Федорович Устинов в должности секретаря ЦК, и в должности министра обороны горел на работе и нам скучать не давал. Помню, 30 декабря 1972 года около часу ночи я докладывал ему в его кабинете о том, головная подводная лодка проекта 667Б с ракетами межконтинентальной дальности (в чем мы опередили американцев) прямо с завода пошла на боевое патрулирование. Он звонил домой министрам и приглашал их приехать, так как "тут Ковалев интересно рассказывает". Никто, правда, не приехал, но стиль его был такой.
Ковалев С.Н. О том, что есть и было. СПб.: Элмор, 2006
1. С.Н. Ковалев долгое время жил в Ленинграде на Каменноостровском проспекте в доме 24а, в котором по сей день живу я - А.Ш.
2. О выдающихся способностях Сергея Никитича Ковалева мне рассказывал начальник отдела ЦНИИ "Аврора", в котором я работал, Лев Мойсеевич Фишман: "В то время я занимался и хорошо разбирался в датчиках и сигнализаторах. Однажды я доложил С.Н. Ковалеву о имеющихся проблемах в этой области. Он мгновенно все понял, и разговор продолжался так будто бы академик всю жизнь занимался этим вопросом" - А.Ш.
3. Упомянутый выше академик Н.А. Семихатов дал мне отзыв на докторскую диссертацию (http://), после получения которого меня спрашивали, а зачем мне тогда другие отзывы. Возможно, он дал этот отзыв благодаря тому, что я свою работу в автореферате позиционировал как продолжение исследований члена-корреспондента АН СССР Михаила Александровича Гаврилова, с которым у Никалая Александровича, видимо, были дружеские отношения, так как он в отзыве упомянул МАГа несколько раз - А.Ш.
4. Я много лет работал в Институте повышения квалификации руководящих работников и специалистов судостроительной промышлен- ности на кафедре автоматики, которую возглавлял профессор Всеволод Александрович Кондрашов (ранее начальник отдела автоматики в 1 ЦНИИ МО РФ) - отец Ю.С. Кондрашова, упомянутого выше, с которым я несколько раз встречался - А.Ш.
Санкт-Петербург - город выдающихся корабелов и художников. И один из них, Сергей Ковалев потомственный петербуржец, разделил судьбу своих земляков буквально на всех поворотах истории города.
Утром 1957 года президент США Эйзенхауэр, чувствовал себя великолепно. Он еще ничего не знал, когда вдруг, как гром среди ясного неба грянуло: «Русские в космосе - спутник». Это был шок. Если запущен спутник, то может быть запущена атомная бомба. Американцы принимают быстрое и неожиданное решение переделать почти готовую торпедную атомную подводную лодку в ракетную субмарину. Подлодку разрезали пополам и вставили ракетный отсек. Ее назвали в честь первого президента Америки «Джордж Вашингтон». Ракетоносец оснастили 16 твердотопливными ракетами Polaris с подводным стартом и отправили к берегам Англии, чтобы оттуда держать под прицелом Москву, Ленинград и другие стратегические города.
Ничего подобного в СССР еще не было. Очень скоро наступит время, когда атомные мускулы сверхдержав могли быть пущены в дело. Все чем располагали советы на то время, это 5 субмарин, которые могли понадобиться к моменту Карибского кризиса. У американцев тоже было 5 лодок, но по ракетам счет был 15 советских, против 80 американских ракет. Причем американцы «дежурили» у берегов Великобритании под прикрытием авиации и флота и даже стреляли из-под воды. А советским подлодкам, чтобы атаковать, нужно было подойти поближе к берегам Америки, ведь дальность их ракет составляла всего 650 км. Мало того, для стрельбы им надо было появиться на поверхности воды и вести долгую предстартовую подготовку. Но еще одной проблемой был реактор.
Низкая надежность реакторной установки не позволила командованию военно-морского флота СССР направить атомные подводные лодки в район Кубинского конфликта, поэтому патрулирование вели дизельные субмарины. Это стало уроком. Буквально через год подлодки переделали, которые начали производить запуск ракет из-под воды. Но ракетная мощь все равно оставалась в 6 раз меньше американской.
«Догнать и перегнать
», - скомандовал Хрущев и поставил немыслимо малые сроки к 7 ноября 1967 года. Главным конструктором этой задачи под секретным шифром «Навага» был назначен Сергей Никитич Ковалев, у которого и отец и дед отслужили на флоте.
Он родился 15 августа 1919 года в Петрограде. Учился в Ленинградском корабельно-строительном институте, а затем практиковался на Балтийском заводе. Во время войны пережил блокаду. В 1943 году, находясь в эвакуации в Пржевальске, окончил Николаевский кораблестроительный институт и был направлен в ЦКБ-18 (ныне Центральное конструкторское бюро морской техники «Рубин»), где работал старшим конструктором. Он участвовал в создании быстроходных подводных лодок проекта 617 с парогазовой турбинной установкой. На испытаниях первый атомный ракетоносец впервые достигнул скорости подводного хода 20 узлов. Вскоре на него свалилась новая задача Генерального секретаря Никиты Хрущева. На эксперименты времени не было, нужно было строить все сразу.
Головной корабль заложили 4 ноября 1964 года. На лодку предусматривалось 16 шахт для баллистических ракет, но тут таилась главная проблема. Сергей Ковалев спроектировал лодку под твердотопливную ракету, а в конструкторском бюро Макеева делали только жидкостные ракеты, которые грозили взрывами, пожарами и токсической опасностью. Помимо этого они требовали так называемого «мокрого старта», означающего заполнение шахты водой перед запуском, что производило шум, делающий лодку мишенью. Твердотопливная ракета обещала быть надежной и безопасной, и ее поручили сделать конструкторскому бюро «Арсенал».
Однако позже выяснилось, что жидкостная ракета летит в два раза дальше и это оказалось решающим. был готов на 30 процентов, когда было решено установить жидкостные ракеты. Пришлось срочно вносить изменения в конструкцию субмарины. Ракетоносец строили в бешеном темпе, специалистов не хватало, а виной этому было огромное количество нововведений, таких как новые реакторные установки, боевая информационно-управляемая система, телевизионная система обзора отсеков и многое другое.
Наконец 9 июля 1967 года под руководством главного конструктора Сергея Ковалева первый крейсер вышел на ходовые испытания. Это была «Анушка» подводная лодка проекта 667А. А уже 5 ноября советский военно-морской флот, как было обещано, пополнил корабль нового класса, который позднее станет отцом семейства всех стратегических подводных лодок, и которые будут создавать до 90-х годов. Подводный крейсер нес на себе разрушительную силу равную 100 Хиросимам. Это заставило США отказаться от политики диктатора в отношении СССР.
Через 5 лет после создания подводных крейсеров стратегического назначения американцы уже как с равными подписали договор об ограничении стратегических наступательных вооружений ОСВ-1. Это была победа, и военная, и политическая. Но с научно-технической точки зрения СССР предстояло сделать еще один рывок. Дальность новых ракет была 2500 км, поэтому ракетоносцам приходилось ходить в Атлантику к берегам США мимо Гренландии и Исландии, где к тому времени ВМС США установили чувствительные подводные гидрофоны, улавливающие звуки моря.
Очень скоро с помощью мощнейших компьютеров были созданы шумовые портреты всех советских подводных лодок, проходящих по этому маршруту. Система работала четко. Сразу после обнаружения отечественной подлодки, к ней устремлялась американская субмарина-истребитель, готовая по первому приказу уничтожить лодку.
Новые советские были хороши, за исключением шумности. В спешке об этом просто не думали. Было сделано много исследований, изучено все, что могло давать шум и все-таки сумели в 30 раз уменьшить уровень шума. Этим самым сделать невидимыми даже для самых чувствительных гидрофонов.
Тем временем, на Урале Макеевым были созданы морские баллистические ракеты межконтинентальной дальности. Теперь советским подлодкам не надо было ходить к дальним берегам, преодолевая рубежи противолодочной обороны. На тех же лодках Сергей Ковалев опередил американцев в скорости. В 1990 году были произведены испытания и выпущены одним залпом 16 ракет с интервалом 10 секунд каждая. До сих пор никто в мире этого не повторил.
За десять лет жидкостные ракеты при всех их высочайших достоинствах не стали менее опасными, и по-прежнему выдавали подлодку перед пуском. Выход был - ракету необходимо переводить на твердое топливо. Вскоре конструкторское бюро разработало ракету, но с весом около 100 тонн, которую теперь нужно было решить, как разместить на подводной лодке. И решение было найдено - необходимо создать лодку-катамаран, состоящую из двух корпусов, а между ними расположить 20 ракет.
В 1971 году Сергей Никитич Ковалев приступил к проектированию и постройке атомного подводного крейсера проекта 941 «Акула» системы «Тайфун», вооруженного 20 твердотопливными баллистическими ракетами.
Весной 1981 года первая «Акула» выходила из цеха Северного машиностроительного предприятия. В этот момент создателя Сергея Ковалева пугала неизвестность и в голове не оставлял вопрос: как она себя поведет? Но лодка успешно прошла государственные испытания, и была принята на вооружение. Это была . Длина корпуса составляла 175 метров. Высота корпуса с девятиэтажный дом. Сергею Ковалеву тогда было 62 года. По этому проекту было построено 6 , которые стали основой ядерного могущества СССР на море, а также одним из решающих факторов в прекращении «холодной» войны и установлении новых политических отношений между ведущими странами мира.
В 1986 году началась эпоха гласности и перестройки, а также канун встречи СССР и США в Рейкьявике. В эти дни на последних страницах центральных газет между новостями спорта и погоды появилось маленькое сообщение ТАСС. В Атлантическом океане терпит бедствие атомная подводная лодка. Это была очередная авария жидкостной ракеты - агрессивный компонент ракетного топлива вылился в шахту. Лодку спасти не удалось. Опять трагедия, снова потери.
Макеев все равно усовершенствовал свою жидкостную ракету и добился своего, сделав уникальную по своим характеристикам и максимально безопасную систему.
А Ковалев создал для нее специальный подводный крейсер на базе своей любимой «Анушки», той самой лодки, которая догнала и перегнала американскую субмарину класса «Джордж Вашингтон». Он закончил работу над последней лодкой для жидкостных ракет через год после мирового триумфа «Акулы».
Макеев успел увидеть, как уходит в небо его последнее детище и скоро ушел сам - навсегда. А затем навсегда не стало и СССР. Работы по жидкостным ракетам были окончательно закрыты. Многие предприятия поставщики вдруг оказались за границей, производство подлодок практически прекратилось. То были трудные времена.
Чтобы выжить ЦКБ «Рубин» начало проектировать морские нефтегазодобывающие платформы и тут понадобился талант конструктора Сергея Ковалева, работой которого заинтересовались за океаном. Однажды случилось так, что день рождения Сергея Никитича совпало на время его командировки в США. Американцы знали, кто такой Ковалев и преподнесли ему торт в виде подводной лодки. Сергей Никитич Ковалев никогда не надеялся встретить день рождения в главной точке своего прицеливания.
В 2002 году после реконструкции на воду была спущена подводная лодка «Акула» с наименованием «Дмитрий Донской», и строятся новые лодки. Сегодня уже построены ракетоносцы 4-го поколения «Юрий Долгорукий» и «Александр Невский».
Из своих 85 лет Сергей Ковалев более полувека отдал военно-морскому флоту. По его восьми проектам (658, 658М, 667А, 667Б, 667БД, 667БДР, 667БДРМ) построены 92 подводные лодки суммарным водоизмещением около 900 тысяч тонн, вооруженных баллистическими ракетами.
Вскоре выдающийся талант Сергея Ковалева, кроме инженерной и научной деятельности, удивительно щедро проявился в живописи. Его творчество в этой области наглядно продемонстрировало несомненную причастность инженерного труда к искусству. Но, к сожалению, сердце талантливого человека Сергея Никитича Ковалева остановилось 25 февраля 2011 года.
Думаю, что со мной согласятся многие, именно благодаря этому конструктору подводных лодок Советский Союз получил мощнейшее стратегическое оружие сдерживания.
Дважды Герой Социалистического Труда (1963, 1974), лауреат Ленинской премии (1965) и Государственной премии СССР, РФ (1978, 2007), кавалер четырёх орденов Ленина (1963, 1970, 1974, 1984), кавалер ордена Октябрьской Революции (1979), действительный член Российской академии наук (1991, АН СССР - с 1981), доктор технических наук.
Биография
После окончания школы, в 1937-1942 годах обучался в Ленинградском кораблестроительном институте. Находясь в эвакуации в период Великой Отечественной войны, закончил обучение в Николаевском кораблестроительном институте.
В 1943 году, после окончания института, направлен на работу в Центральное конструкторское бюро № 18 (ныне именуемое Центральное конструкторское бюро морской техники «Рубин»). В 1948 году переведен в СКБ-143 на должность помощника главного конструктора. C 1954 года становится главным конструктором парогазотурбинной лодки проекта 617.
С 1958 года является Главным (впоследствии Генеральным) конструктором атомных подводных лодок и подводных крейсеров стратегического назначения проектов 658, 658М, 667А, 667Б, 667БД, 667БДР, 667БДРМ и 941. На «Севмаше» по его проектам было построено 73 подводные лодки. В общей сложности по восьми проектам Ковалева были построены 92 подводные лодки.
Сергей Никитич Ковалёв умер в Санкт-Петербурге на 92-м году жизни. Вечером, 24 февраля 2011 года он почувствовал себя плохо. Родственники вызвали «Скорую помощь», смерть наступила по пути в больницу.
Первого марта состоялись гражданская панихида в ЦКБ МТ «Рубин» и отпевание в Никольском соборе. Похоронили Ковалева на Красненьком кладбище.
Награды
Почётные звания
- 1963, 1974 - дважды Герой Социалистического Труда
- 7 июля 2003 года - Почётный гражданин Северодвинска
Ордена и медали
- 1963, 1970, 1974, 1984 - четыре ордена Ленина
- 1978 - Орден Октябрьской Революции
- 1997 - Золотая медаль имени В. Г. Шухова
- 2003 - Орден «За морские заслуги»
- 2009 - Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени
Премии
- 1965 - Ленинская премия - за руководство работами по созданию лодок проекта 658в.
- 1978 - Государственная премия СССР - за руководство работами по созданию кораблей проекта 667БДР.
- 2004 - Премия имени А.Н. Крылова Правительства Санкт-Петербурга - за большой вклад в развитие отечественного судостроения и укрепления связей промышленности с Российской академией наук.
- 2006 - Государственная премия Российской Федерации - за разработку, создание и развитие трёх поколений атомных подводных ракетоносцев.
Память
- В 1985 году на Аллее Героев в Санкт-Петербурге установлен бюст Сергея Никитича (скульптор А. М. Игнатьев, архитектор В. И. Ковалева).
- В 2011 году набережной на Севмашпредприятии присвоено имя С. Н. Ковалёва.
- В Северодвинске на предприятии «Звёздочка» строится морской транспорт вооружения проекта 20180ТВ «Академик Ковалёв».
Дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и РФ, Генеральный конструктор, академик Российской академии наук Сергей Никитич Ковалев по праву занимает особое место в славной когорте ученых, творцов, деятельность которых оказала заметное влияние, и это отнюдь не преувеличение, на ход мировой истории. Более полувека он как главный, а затем как Генеральный конструктор, участвовал в создании подводного флота своего Отечества – Советского Союза, России. Детища С.Н. Ковалёва, атомные субмарины, – стратегические ракетоносцы трех поколений играют заметную роль в глобальной политике на планете. Наконец настало время и появилась возможность рассказать о жизни, творчестве видного конструктора. Тем более, что сам С.Н. Ковалёв выпустил книгу – удивительную и искреннюю. В данном материале с согласия автора используются некоторые сюжеты из этой книги.
Сергей Никитич родился в Петрограде 15 августа 1919 года. Его отец –Никита Назарович Ковалев родом из Тамбова. Состоял на службе в Российском военно-морском флоте с 1904 года. Окончил офицерские курсы и, несмотря на то, что не имел дворянского звания, получил офицерский чин. Служил минером-электриком и штурманом. Плавал на миноносцах, включая впоследствии миноносцы типа «Новик». Получил звание старшего лейтенанта. Одно время служил под командованием А.В. Колчака, который высоко оценил его штурманскую квалификацию. После Октябрьской революции продолжал службу на флоте в Советской России, участвовал в ледовом походе военных кораблей из Гельсингфорса в Кронштадт, где они вошли уже в состав Красного флота. В сложных обстоятельствах того времени, когда уже одно слово «офицер» вызывало подозрение, Никите Назаровичу была выдана своеобразная охранная грамота. Командующий флотом Ф.Ф. Раскольников свидетельствовал о том, что по согласованию с правительством Северной Коммуны (так называлось в 1918 году объединение Северо-Западных районов России, куда входил и Петроград) «…имущество Ковалева Н.Н. не подлежит реквизиции, квартира, занимаемая им и его семьею, уплотнению не подлежит, сам он и его семья не могут быть выселяемы из занимаемой им квартиры…». Выйдя в отставку в 1924 году, Никита Назарович служил в «тресте слабого тока» и в качестве электрика участвовал в создании первых отечественных лесовозов. Преподавал в Речном техникуме, военно-морской школе и на Ленинградском учебном пункте по переподготовке комсостава запаса Военно-морского флота. Последние годы перед выходом на пенсию в 1951 году работал старшим преподавателем на кафедре военно-морской подготовки Ленинградского кораблестроительного института. Многосторонняя подготовка (штурман, минер, радиотелеграфист) позволила Никите Назаровичу написать два учебника по минному делу и опубликовать ряд статей по радиосвязи и радиопеленгации. Мать Сергея Никитича – по национальности украинка, родилась недалеко от Полтавы, на хуторе Костюки. Эта добросердечная женщина всю жизнь посвятила обеспечению семейного благополучия, воспитанию сначала детей – сына Сергея и дочери Марины, а затем внука Алексея. Анастасия Ивановна была не только женой офицера, она сама происходила из морской семьи. Ее отец, Иван Герасимович, начинал службу на флоте матросом. Благодаря служебному рвению дослужился до офицерского звания, что в то время было большой редкостью. Участвовал в Цусимском сражении. Родители Сергея познакомились в Либаве, где базировался русский флот. Отец тогда был морским офицером, мать – гимназисткой. Прибыв из Гельсингфорса (Хельсинки), они на первых порах обосновались в коммунальной квартире на Введенской улице. Потом переехали на Каменноостровский проспект (в то время улица Красных зорь), потом на Кировский проспект. Несмотря на крайне ограниченные финансовые возможности, родители старались дать детям хорошее образование. С пяти лет обучением Сережи занималась Ида Августовна Деванте, немка по национальности. Выдав Сергея за своего племянника, она сделала возможным его поступление в известную тогда «Реформирте шуле» – школу, куда принимали немцев или их ближайших родственников, и где преподавание велось на немецком языке. Сережиным домашним хобби было строгание дощечек и палок перочинным ножом. В материале недостатка не было – отопление печное. Вся кухня была в стружках, а пальцы в порезах. Свою будущую профессию мальчик определял точно: «буду старшим плотником». Как и многие дети, Сергей увлекался рисованием, но тогда не проявлял особенных способностей. Впервые побывав с отцом в Русском музее, он все свои картинки порвал. 8 лет обучался игре на рояле, но тоже без особого успеха. В старших классах у Сергея проявилась склонность к гуманитарным предметам. Он увлекался философией, старался в подлиннике осилить «Критику чистого разума» И. Канта, «Мир как воля и представление» А. Шопенгауэра, труды Фихте, Гегеля и других. Посещал все публичные лекции по философии, скупал у букинистов книги, в основном по немецкой классической философии. Во время большой перемены Сергей вел философские беседы с преподавателем литературы Арташезом Сергеевичем Лалаянцем, человеком очень одаренным и увлеченным театром и литературой. Писал неплохие сочинения, кстати и не кстати вставляя цитаты из трудов философов. Однажды Сергею в руки попала популярная брошюра «Как самому сделать разборную байдарку». Эта небольшая книжка направила мечты Сергея и его лучшего друга Алексея Гарделя, сына инженера-кораблестроителя, на создание первого в их жизни корабля. В книге рекомендовалось строить байдарку из дубовых или ясеневых реек, которых взять было негде. После долгих приставаний к родителям мальчишкам было разрешено купить несколько досок на складе. Доски были шестиметровой длины, неимоверно толстые и тяжелые, а единственным средством их перемещения мог служить только велосипед. Распилив доски по длине еще на складе, друзья с трудом перевезли их в дровяной сарай, где начался труд по распиловке их на тонкие рейки. Наконец каркас байдарки был готов, пора было обтягивать его прорезиненной материей, которую, внимая непрекращающемуся нытью сына, где-то достала Анастасия Ивановна. Сшивать толстую, грубую ткань было нечем, и пришлось обращаться к живущему поблизости одноногому инвалиду – сапожнику. Приводить в действие ножную машину пришлось самому юному кораблестроителю; качая педаль, он стер ноги до крови, но байдарка была готова, две мачты оснащены такелажем и парусами, шверт опускался и поднимался. В 1939 году на Валдайском озере байдарка была наконец опробована. Став первым кораблем Сергея Никитича, она долго служила для путешествий по рекам и речкам родного края, особенно после войны, когда молодые Сергей Никитич и его супруга Тамара Васильевна проводили отпуска на воде, удивляя непривычное еще к этому виду спорта прибрежное население. В 1937 году Сергей Ковалев поступил на кораблестроительный факультет Ленинградского кораблестроительного института (ЛКИ). К началу войны он стал студентом пятого курса. У него появился и первый опыт работы на судостроительном заводе. После прохождения практики на Балтийском заводе на строительстве крейсеров «Чапаев» и «Чкалов» Ковалёв был зачислен в бригаду судосборщиков и получил квалификацию судосборщика 6-го разряда. Началась Великая Отечественная война.
Летом 1941 года, когда блокадой еще и не пахло и в то, что война всерьез и надолго, еще не верилось, – не знаю, из каких соображений я приступил к изготовлению буржуйки. Буржуйку я сделал, используя металлический каркас выброшенной на двор большой кухонной плиты в связи с наличием газа. Угольники пилил ножовкой, дырки сверлил ручной дрелью и соединял с помощью заклепок, сделанных из гвоздей. Буржуйку установил в столовой, дымоход вывел в топку сохранившейся печки. Эта буржуйка, по конструкции – небольшая плита, по существу, спасла жизнь всему нашему семейству во время блокады. Мы все ютились в одной комнате, где было тепло. Воду пили горячую, что давало дополнительные калории, а скудный паек хлеба обязательно поджаривался, так поступали все, кто имел такую возможность. Осенью начались бомбежки и артобстрел города. Наш район бомбили очень интенсивно. До сих пор помню сильный визжащий звук падающих бомб, причем по звуку всегда казалось, что бомба летит именно на тебя. Нашему дому повезло тем, что он отделался попаданием только нескольких зажигательных бомб, которые мы тушили сами запасенным на чердаке песком. Одна здоровая бомба упала рядом с нашим домом, на территорию бывшего детского садика. Эта бомба оказалась для нас спасительной – взрыв обнажил из-под снега запас каменного угля. В начале зимы, которая в тот год наступила очень рано, силы еще были, и мы с отцом натаскали в кухню такое количество угля, что его хватило на всю войну. Печка накалялась докрасна, а то и добела.
Летом и осенью 1941 года, как и многие студенты-ленинградцы, Сергей Ковалев работал на строительстве оборонительных сооружений вокруг города – рыли противотанковые рвы, окопы, сооружали доты. В осеннюю стужу ночевали в лесу на кочках в болоте, попадали под артиллерийские и воздушные налеты. Во время одного из артобстрелов города отец Сергея был ранен в ногу и всю оставшуюся жизнь хромал и ходил с тростью. К концу 1941 года занятия в институте практически прекратились.
В феврале 1942 года большая часть преподавателей и студентов была эвакуирована из Ленинграда в Горький. Партия, в которой я эвакуировался, тронулась в путь 24 февраля 1942 года. Нужно было с Серпуховской улицы, недалеко от Витебского вокзала, добраться до Финляндского вокзала с чемоданом, в котором было немного съестного, разные рубашки, простыни, которые потом мне очень пригодились. Сил дойти пешком, да еще с чемоданом, совершенно не было… До вокзала доехал на грузовике. До Ладожского озера ехали на поезде. Ехали в темноте, наш поезд не бомбили, но немецкие самолеты летали, зенитки по ним стреляли, пытаясь поймать самолет прожектором. Через Ладожское озеро ехали в грузовиках по Дороге жизни. Меня, имевшего при себе сигареты (мама предусмотрела), водитель посадил рядом с собой в кабину. Через озеро переехали без особых приключений, хотя кругом были видны воронки от попадания бомб и разбомбленные или застрявшие грузовики. Приехали на станцию под названием Кобона. Это конечный пункт Дороги жизни.
В Горьком истощенный голодом Сергей Ковалёв надолго попал в больницу, потом отправился дальше на юг, в город Пятигорск, где присоединился к своим однокашникам. В апреле 1942 года корабелы двинулись дальше, через Сталинград, через Волгу в расположенный на южном берегу озера Иссык-Куль город Пржевальск. Там уже разместился эвакуированный Николаевский кораблестроительный институт, и приезжие студенты и преподаватели ЛКИ в него влились. Эвакуация была особым временем, когда люди оказались предоставленными сами себе, в другой республике, в другом климате, в совершенно иных, очень трудных условиях. Жизнь в Пржевальске была основана на товарообмене – продуктов было достаточно, но купить их было трудно. Все, что можно было снять с себя или вынуть из тощего чемодана, шло на обмен. Здесь, в Пржевальске, Сергей Никитич познакомился со своей будущей супругой Тамарой Васильевной Урвачевой, студенткой механического факультета. Весной 1943 года Сергей Ковалев защитил диплом и получил звание инженера-кораблестроителя (кораблебудевельника). Дипломный проект лидера (крупного эсминца или небольшого крейсера) защищали трое дипломантов – Ковалёв, Войткунский, Лапшин. На долю Ковалёва досталась разработка корпуса, расчеты по прочности и теории корабля. При назначении на работу С.Н. Ковалёву представились две возможности: ЦНИИ-45 (ныне ЦНИИ имени А.Н. Крылова) и ЦКБ-18 (ныне ЦКБ МТ «Рубин»). Он выбрал ЦКБ-18, во многом потому, что оно располагалось ближе к родному Ленинграду – в Горьком. В ноябре 1943 года С.Н. Ковалёв был зачислен в проектный отдел Центрального конструкторского бюро -18 конструктором 2-й категории и прибыл в Горький. В бюро велись работы как над новыми проектами подводных лодок, так и над самыми разнообразными задачами, поставленными потребностями военного времени. Здесь было у кого учиться. В ЦКБ-18 работали замечательные специалисты, обогащенные многолетним опытом подводного кораблестроения, были и ветераны, начавшие свою трудовую деятельность еще в конструкторском бюро на Балтийском заводе, где под руководством И.Г. Бубнова в 1901 году началось профессиональное проектирование подводных лодок.
В Горьком наше бюро и эвакуированное Министерство судостроительной промышленности находились в одном большом здании, почти на берегу Волги. После долгих поисков жилья я поселился в маленькой узкой комнатке в каменном двухэтажном доме на Черных прудах. До работы пешком минут двадцать. К своей новой профессии инженера-конструктора подводных лодок я отнесся очень ревностно, из бюро уходил последним. Во-первых, потому что работа казалась мне очень интересной, во-вторых, мне просто некуда было идти. Вернуться в свою каморку и залечь спать всегда успеется. В те времена не только оплачивались, но и вообще высоко ценились так называемые сверхурочные. Этих самых сверхурочных у меня всегда набиралось больше всех. Это было своего рода мерилом прилежания и добросовестности работника. Из уст старых, как мне тогда казалось, инженеров-подводников, таких как Критский и Перегудов (оба они были военными в чине капитана III ранга), иногда звучали слова: подводницкая специфика, подводницкие особенности… и т.п. И я, по наивности считая, что есть какие-то труды, где все «подводницкие» таинства собраны воедино, всеми силами старался добраться до этого кладезя тайн, пока не понял, что, кроме изученных мной книг, статей, различных нормативов и стандартов, этот клад рассыпан в опыте, знаниях и уме многочисленных сотрудников, в основном у каждого по своей специальности. Поэтому с поиска трудов я переключился на личности и должен сказать, что в общении со многими выдающимися специалистами и к тому же, как правило, очень хорошими людьми научился очень многому. Такие мои учителя и добрые товарищи, как Павел Сергеевич Савинов, Владимир Петрович Горячев, Александр Васильевич Базилевич, Петр Зиновьевич Голосовский, и многие другие приобщили меня к профессии конструктора подводных лодок.
Шла война, и ЦКБ-18 работало в особом режиме. Ведущие специалисты бюро выезжали на действующие флоты, чтобы ознакомиться с характером боевых действий подводных лодок и полученными ими боевыми и эксплуатационными повреждениями, а затем использовать опыт, полученный моряками во время войны, при создании новых проектов, что оставалось основной задачей бюро. Главное внимание уделялось разработке проекта 608 – подводной лодке среднего водоизмещения. В конце 1944 года работа над проектом продолжалась уже под номером 613. Первыми работами молодого конструктора С.Н. Ковалёва по проекту 608 стали расчеты объемов цистерн, подсчет количества остаточной воды в цистернах при больших наклонениях и т.п. В самом начале работы в ЦКБ-18 Сергею Ковалёву было дано особое задание – написать заключение на изобретение некого Мишина из Тамбова, адресованное непосредственно товарищу Сталину и переадресованное из Кремля в ЦКБ для подготовки отзыва. Мишин предлагал установить на подводной лодке такую кнопку, при нажатии которой из лодки вылетает снаряд и поражает противника. Время было опасное. Заключение нужно было писать ясное и недвусмысленное. Ведь если предложение правильное, то почему специалисты раньше этого не сделали? А если предложение неправильное, то не вредители ли его отклоняют и считают неверным? Сергей Ковалёв написал, что идея хорошая, но дело не в кнопке, а в том, что такого снаряда пока еще не существует и поэтому предложение принять нельзя. История закончилась благополучно, никаких неприятных последствий письмо не вызвало. Так судьба улыбнулась молодому инженеру, впоследствии всю свою жизнь проектировавшему подводные лодки, вооруженные такими снарядами (баллистическими ракетами), которые стартуют, условно говоря, от нажатия кнопки. Летом 1944 года, по дороге из Пржевальска в Ленинград (куда возвращался ЛКИ), в Горький приехала Тамара. После очередной прогулки на швертботе по Оке, идя домой, они с Сергеем зашли в ЗАГС и расписались – без свидетелей и торжеств. Окончив институт, Тамара Васильевна поступила в ЦНИИ-45, где и проработала всю жизнь. После войны у Ковалёвых родился сын.
С Тамарой мы прожили большую жизнь, наполненную всякими (по большей части хорошими) событиями. После войны мы с женой отпуска проводили, путешествуя по рекам и озерам на байдарке, которая всю войну пролежала у меня. Вода в реках и озерах была чистая (мы пили из любого водоема, не задумываясь), рыбы и дичи много, малочисленные местные жители очень бедны, но крайне доброжелательны. По Псковскому озеру ходили на большой волне. Байдарка изгибалась, как змея, но не ломалась. На реке Ловати, вниз от поселка Холм, встретили около пятидесяти каменистых порогов. Даже при подходе к ним шум стоял такой, что разговаривать было невозможно. Сейчас, по прошествии многих лет, я восторгаюсь и удивляюсь своей дорогой жене. Конечно, приятно прокатиться на байдарке по красивой речке в хорошую погоду, но на это надо было отважиться. Тамара была центром притяжения и концентрации всех наших многочисленных родственников и друзей, являясь их общепризнанным лидером. Меня по жизни она вела и толкала, терпеливо перенося мои многомесячные пребывания на заводах и флотах. Если мне в жизни и удалось двигаться в положительном направлении, то это только благодаря моим родителям и Тамаре.
В 1945 году ЦКБ-18 возвратилось в Ленинград. Развернулась работа как по постройке дизель-электрических подводных лодок среднего водоизмещения – проект 613 и подводных лодок большого водоизмещения – проект 611. При создании этих подводных лодок учитывались последние достижения немецкого подводного судостроения, главным образом, в части значительного увеличения емкости аккумуляторной батареи. Эту идею наиболее полно немцы воплотили в подводных лодках ХХI серии, интенсивно строившихся секционным методом уже к концу войны. Сразу после войны в СССР поступили несколько трофейных корпусов лодок ХХI серии. Конструкторам ЦКБ-18 предстояло выполнить проект по размещению в этих корпусах отечественного оборудования. Здесь и пригодилось Сергею Никитичу по-настоящему хорошее знание немецкого языка. Проект 614 стал первым проектом подводной лодки, в разработке которого С.Н. Ковалёв активно участвовал в должности помощника главного конструктора Павла Сергеевича Савинова. Работа по постройке лодок по проекту 614 была поручена заводу №194 имени А. Марти (ныне ФГУП «Адмиралтейские верфи»). Отечественное оборудование, в особенности радиоэлектронное вооружение, в немецких корпусах размещалось очень плохо, обладая габаритами большими, чем соответствующее немецкое. Тем не менее проект был выполнен, на заводе начались корпусные и монтажные работы. Однако вскоре поступило распоряжение, что, согласно принятым международным соглашениям, эти корпуса должны быть затоплены. Одновременно в ЦКБ-18 велись работы по проекту 617 с парогазовой турбинной установкой, работающей по циклу инженера Вальтера с использованием высокоцентрированной перекиси водорода для достижения высоких величин подводной скорости. Проектировавшиеся в Германии подводные лодки XXVI серии с установкой Вальтера, как следовало из немецких документов, должны были в течение 6 часов двигаться со скоростью свыше 23 узлов. Столь существенное улучшение тактико-технических характеристик было решено реализовать. Для этой цели в 1947 году в немецком городке Бланкенбург, расположенном у подножья горного хребта Гарц (Наrzgebirge), организуется конструкторское бюро, возглавляемое бывшим начальником 1-го Главного управления Министерства тяжелого и транспортного машиностроения капитаном I ранга Алексеем Александровичем Антипиным. По тогдашнему обычаю оно так и называлось - «Бюро Антипина». Среди многочисленной группы сотрудников ЦКБ-18, командированных в «Бюро Антипина», был и Сергей Никитич Ковалёв, занимавшийся там сбором и анализом технической документации.
Командировка в поверженную Германию для большинства из нас, советских граждан, была первым выездом за границу. Даже разбитая Германия поражала чистотой, ухоженностью и обустроенностью быта. На улицах под навесами стояли столики, где продавались эрзац-пиво и эрзац-мороженое – не очень вкусно, но очень дешево. (В те времена в Москве вечером на улице Горького стакана воды добыть было невозможно). В лесу – дорожки со скамейками, корзинами для мусора и указательными стрелками типа «Красивый вид на монастырь». Водились кабаны, олени и всякое другое зверье. Деревни с красными черепичными крышами смотрелись очень живописно. Конечно, для современного читателя, пользовавшегося всеми благами европейской цивилизации, тут нет ничего удивительного, а для советских людей, прибывших из до сих пор не шибко благоустроенной Родины, контраст был просто разительный.
Перед ЦКБ-18 была поставлена задача воспроизвести парогазовую турбинную установку и построить по собственному проекту опытную подводную лодку, которая могла бы тиражироваться как боевая. Этому проекту присвоили номер 617. Главным конструктором турбинной установки назначен Владимир Константинович Станкевич. Создание принципиально новой энергетической установки, отработка ее на специально построенном стенде с последующей передачей для монтажа на подводной лодке в практике корабельного проектного бюро осуществлялось впервые. Результаты работ «Бюро Антипина» оказались настолько успешными, что уже в 1948 году вышло постановление Правительства СССР о создании в Ленинграде нового (второго в СССР) Специального конструкторского бюро Ν143, предназначенного для проектирования высокоскоростных подводных лодок, а также энергетических установок для них. Начальником СКБ-143 и главным конструктором проекта 617 стал А.А. Антипин, главным инженером – опытный механик-подводник П.З. Голосовский, начальниками отделов – П.С. Савинов по механической части и В.П. Горячев по электротехнической части. С.Н. Ковалёв был назначен помощником главного конструктора. В проектные вопросы А.А. Антипин особенно не вникал, так как. занимался в основном созданием стенда для отработки турбинной установки на заводе «Судомех». Поэтому проектирование было доверено Ковалёву, не имевшему тогда еще практического опыта проектирования подводных лодок, тем более такой уникальной, развивавшей скорость подводного хода в два раза большую, чем обычные дизельные подлодки. Главной кораблестроительной проблемой при проектировании подводной лодки являлась ее управляемость и устойчивость движения на большой скорости подводного хода. Ни теоретических основ, ни практического опыта у советских судостроителей не было. Требовалось определить, какой должна быть форма корпуса, горизонтальные и вертикальные рули. Нашлись сторонники идеи скопировать овальную в поперечном сечении форму корпуса, которую немцы придали подводным лодкам ХХI серии. В частности, такого мнения придерживался начальник подводного отдела Главного управления кораблестроения М.А. Рудницкий, главный конструктор подводных лодок ХIV серии типа «К» (на одной из которых знаменитый Н.А. Лунин атаковал торпедами немецкий линкор «Тирпиц»). Ковалёву удалось убедить его в том, что форма корпуса немецких подводных лодок ХХVI серии обусловлена не управляемостью, а расположением 6-ти бортовых торпедных аппаратов и что запроектированное более круглое поперечное сечение, необходимое для обеспечения запаса плавучести и выполнения требований по непотопляемости, для подводного хода будет не хуже. Строительство подводной лодки велось без высоких технологий, но очень оперативно и быстро. Решения принимались и исполнялись прямо на месте. От закладки лодки на стапеле до ее спуска в состоянии хорошей готовности прошел всего год – заложена 5 февраля 1951 года и спущена на воду 5 февраля 1952 года. Подводная лодка проекта 617 явилась значительным шагом вперед советского подводного судостроения – она стала первой подводной лодкой в СССР, перешагнувшей 18-узловую величину подводной скорости. Ее подводная скорость в течение 6 часов составляла чуть более 20 узлов. Но главным достоинством новой подводной лодки являлась ее энергетическая установка, явившаяся удивительным по тем временам новшеством. Неслучайно академики И.В. Курчатов и А.П. Александров, готовящиеся в это время к созданию первых атомных подводных лодок, лично приезжали ознакомиться с этой лодкой. В мае 1953 года весь коллектив конструкторов, занимавшихся проектом 617 (и другими проектами СКБ-143), во главе с А.А.Антипиным был снова переведен на работу в ЦКБ-18. СКБ-143 преобразовалось в коллектив, приступающий к разработке проекта первой атомной подводной лодки в СССР, проект 627. Проект 627, разработанный СКБ-143, стал первой отечественной подводной лодкой с ядерной энергетикой. В августе 1956 года к созданию подводных лодок с новыми видами вооружения – баллистическими (проект 658) и крылатыми (проект 659) ракетами было привлечено ЦКБ-18. В это время (с 1954 г.) С.Н. Ковалёв, прочно связанный с судьбой подводных лодок с парогазовыми установками, работал главным конструктором проектов 617 и 643. Главным конструктором проекта 658 он стал в конце 1958 года, когда проект был практически готов и на Севмашпредприятии уже строилась головная подводная лодка (заводской Ν 901). Начиная с этого момента определился и основной состав группы главного конструктора атомных подводных лодок, вооруженных баллистическими ракетами. В нее вошли заместитель главного конструктора Игорь Дмитриевич Спасский, ведущий работы по этому проекту с августа 1956 года, и многие другие специалисты, почти все имевшие опыт работы по проекту 617, – В. Беломорец, Г. Бутома, В. Семёнов, Я. Темкин, И. Алексеев, В. Питалев, В. Соколов, Б. Хмиров, Б. Боков, И. Баранов, О. Чудовский, В. Костылев, В. Логинов, Г. Шабанова. В работе по обеспечению строительства и сдачи подводных лодок активно участвовали: Э. Соловьев, А. Ксензов, Р. Масарский, В. Барвиш, А. Голланд, Л. Брант, Я. Регельман, Г. Жестков, В. Узиков, Е. Мишурин, Г. Самсонов, В. Ионин. Проект 658 представлял собой атомный ракетоносец, энергетика которого была аналогичной энергетике уже поступавших на флот первых многоцелевых атомных подводных лодок проекта 627. Следует отметить величайшую заслугу А.П. Александрова, которая состояла в том, что среди многих рассматривавшихся типов энергетических установок он выбрал водо-водяной реактор, где вода первого контура находится под высоким давлением. Установки этого типа впоследствии удалось довести до высокой степени технического совершенства и надежности. В конце 1958 года С.Н. Ковалёв отправился в Северодвинск обеспечивать строительство подводной лодки, так как проектные работы подошли к завершению. Приходилось разбираться с возникающими проблемами и принимать решения прямо в ходе строительства. Многое зависело и от слаженной и квалифицированной работы группы главного конструктора. Завязывались хорошие и доверительные отношения между членами группы и работниками завода. Конструкторы вникали в особенности производства, организации труда и технологических процессов. На следующем этапе – участии в испытаниях корабля на заводе и в море, конструкторы изучали работу оборудования в реальных условиях и давали советы личному составу, связанные с особенностями управления атомной подводной лодкой (АПЛ). Приемный акт о приемке в состав Военно-морского флота головной подводной лодки проекта 658 был подписан 29 декабря 1960 года. Коллективы ЦКБ-18, Севмашпредприятия, всех смежников-разработчиков и поставщиков огромного количества оборудования – от атомного реактора до гребного винта, от носовой гидроакустической станции до кормовых горизонтальных рулей – выполнили поставленные перед ними задачи, установив не повторенный впоследствии рекорд по срокам – немногим более 4 лет. Этот рекорд во многом принадлежит Сергею Никитичу Ковалёву, его авторитет становится чрезвычайно высоким. Но деятельность главного конструктора по проекту не заканчивается с окончанием строительства головной подводной лодки или даже с окончанием строительства серии. После вхождения в состав ВМФ подводные ракетоносцы 1-го поколения требовали устранения недостатков, доработок и совершенствования. Прежде всего, это касалось ракетного вооружения и атомной энергетики. Ракеты Р-13 комплекса Д-2, которыми оснащались АПЛ проекта 658, запускались из надводного положения, для чего они специальным сложным механизмом выдвигались на срез шахты и удерживались захватами, которые раскрывались при пуске. Дальность полета была невелика. Заправка ракеты специальным керосином производилась непосредственно на лодке из лодочных емкостей. На смену этим ракетам создавались более совершенные ракеты Р-21 (комплекс Д-4), пускавшиеся непосредственно из шахты в подводном положении. Горючим они заправлялись на берегу, непосредственно перед погрузкой на подводную лодку, и их герметичность была относительной. Но главные проблемы преподнесла сама атомная паропроизводительная установка, недостатки которой проявлялись в ходе эксплуатации АПЛ 1-го поколения, несмотря на то, что она подвергалась испытаниям на стенде в Обнинске. Подводные лодки, как люди, бывают везучими и невезучими. Головная подводная лодка проекта 658 (заводской Ν 901) оказалась очень невезучей. Еще при постройке на ней происходили несчастные случаи, связанные с человеческими жертвами. Широко известна произошедшая на ней в походе авария, первопричиной которой был разрыв небольшой трубки первого контура. Серьезных последствий удалось избежать благодаря грамотным действиям личного состава, организовавшего подпитку реактора пресной водой. Такая штатная система подпитки тогда проектом не предусматривалась. Многие члены экипажа оказались переоблученными, 8 из них вскоре погибли. После этой аварии подводная лодка на флоте получила прозвище «Хиросима». В короткий срок реакторный отсек вырезали и заменили новым, и подводная лодка была полностью восстановлена. В начале 1960-х годов на Северном флоте сложилась очень тяжелая ситуация. Благодаря огромным, немыслимым по сегодняшним меркам усилиям промышленности Северный флот уже получил несколько атомных многоцелевых (проект 627) и стратегических (проект 658) подводных лодок, но почти все они имели неисправные атомные паропроизводящие установки. Командующий Северным флотом адмирал А.Т. Чабаненко в резкой форме докладывал правительству о небоеспособности поставляемых ему кораблей. В этих условиях на долю главного конструктора часто выпадали испытания, требовавшие не столько профессионализма, сколько мужества и твердости характера. Для подтверждения боеспособности наших кораблей был организован так называемый «адмиральский выход». На одной из лодок проекта 658 в море вышла комиссия под руководством начальника Управления кораблестроения адмирала Козьмина и начальника подводного отдела этого управления адмирала Субботина. В первые дни все шло хорошо, а потом потек теплообменник реактора одного борта. Мы «героически» шли дальше, пока не потек теплообменник другого борта. Возвращались под мощными гребными электродвигателями, и только благодаря хорошей погоде лодку не прибило к берегам Норвегии. При поддержке Козьмина составили акт о том, что на лодке все работало хорошо, однако… Субботин был настроен крайне агрессивно и требовал документа, резко осуждающего и технику, и промышленность. С большим трудом удалось его нейтрализовать.
В министерстве же меня ругали: зачем, мол, после слова «хорошо» ты поставил запятую, а не точку. Во время этого похода я и наш начальник энергетического отдела Иван Петрович Янкевич ночевали в двухместной каюте у носовой переборки второго отсека, напротив кают-компании. В этой каюте размещались три стойки гидроакустического комплекса, охлаждаемые встроенными в них небольшими вентиляторами. В те времена акустическая наука считала, что воздушный шум в лодке не влияет на ее акустическое поле, и воздушный шум оборудования не нормировался. Мне это казалось странным, и я даже спрашивал акустиков: неужели на акустическом поле лодки не отразится, если все механическое оборудование заменить, скажем, милиционерами, которые будут одновременно свистеть в свои свистки (тогда у милиционеров были такие свистки)? Я не представляю себе, как можно было сделать так, что три небольших вентилятора в каждом приборе создавали невероятный шум, сравнимый только с шумом шаржир-машины, предназначенной для дробления крупных камней в щебень. Утром в кают-компании офицеры заявили мне, что в этой каюте жить невозможно. Я сказал, что, даже будучи старше их по возрасту (мне было около 40 лет), выспался отлично. В это время в кают-компанию входит Янкевич и, заикаясь (он немного заикался), говорит: «Лучше я в ко-оридоре спать буду, но в эту ка-аюту не пойду». Моя политработа потерпела фиаско.
Во время известных кубинских событий 1962 года С.Н. Ковалёв оказался единственным главным конструктором на Северном флоте. В условиях, когда флот находился в готовности Ν 1, ему порой приходилось брать на себя всю ответственность за исправность каждой лодки, будь то его или не его проект. В феврале 1963 года С.Н. Ковалёву присвоено звание главного конструктора второй степени. В том же году его успехи в работе над проектом 658М отмечены присвоением звания Героя Социалистического Труда за создание и освоение образцов новой техники. В 1965 году за разработку этого проекта и осуществление подводного старта ракет С.Н. Ковалёву и группе его ближайших соратников присуждена Ленинская премия. В короткие сроки все 8 построенных лодок проекта 658 удалось переоснастить новым ракетным комплексом Д-4, был освоен подводный старт ракет (проект 658М). Основные работы по созданию АПЛ 1-го поколения, вооруженных баллистическими ракетами, закончились. Создание атомных подводных ракетоносцев, имеющих неограниченную дальность плавания и способных стрелять из подводного положения, представляло реальную угрозу «вероятному противнику». Но при всем огромном значении ракетоносцев 1-го поколения как родоначальников стратегического подводного флота их боевая эффективность из-за небольшой дальности полета ракет и их малого количества была ограниченной. В жестких условиях гонки вооружений требовалось скорейшее наращивание морского ядерного потенциала. Для реализации этой задачи началось создание ракетоносцев 2-го поколения (проект 667А). К тому времени США уже имели сеть военно-воздушных баз для стратегических бомбардировщиков, расположенных вблизи границ СССР, и развернули строительство подводных лодок, вооруженных баллистическими ракетами «Поларис». Опасность безнаказанного ядерного удара со стороны США была очень велика. Баллистические ракеты наземного базирования еще не имели достаточного развития, а господством в воздухе стратегической авиации СССР не обладал. Поэтому серьезная ставка делалась на подводные ракетоносцы, способные обеспечить ответный ядерный удар. Поиски наилучшего варианта ракет для подводных лодок велись среди многочисленных разработчиков ракетного вооружения. Опыта по созданию надежных морских ракет, сочетающих высокую эффективность с приспособленностью для размещения на подводной лодке и старта из-под воды, не было ни у кого. Предлагали для подводных лодок практически сухопутные ракеты, отличающиеся большой длиной. На одном совещании Генеральный конструктор ракетных космических комплексов В.Н. Челомей обратился к С.Н. Ковалёву с предложением принять для подводной лодки ракету, длина которой соизмерима с длиной подводной лодки, а пускать ее следовало, поставив подводную лодку в вертикальное положение. Естественно, Сергей Никитич ответил, что это невозможно. Но некоторые специалисты соблазнились на проработку экзотических проектов, в том числе с поворотом длинных ракет из горизонтального положения в вертикальное, со сборкой ракет из отдельных блоков непосредственно на подводной лодке, с созданием раздвижных шахт, буксировкой ракет за лодкой и т.п., проявив при этом немалую изобретательность. В основе этих идей лежало полное непонимание жестких условий взаимодействия ракеты, шахты и подводной лодки на этапах хранения, предстартовой подготовки и старта. Решить проблему удалось Виктору Петровичу Макееву, ставшему единственным на многие годы Генеральным конструктором всех морских баллистических ракет. Им вместе с его ближайшими сотрудниками, было принято два смелых основных решения: во-первых, двигательная установка была размещена («утоплена») внутри топливного бака второй ступени ракеты; во-вторых, ракета подавалась на подводную лодку заправленная и топливом и окислителем, и в течение всего срока службы находилась в боевой готовности. По выражению В.П. Макеева, была «ампулизирована». Первое решение позволило существенно сократить длину ракеты, второе позволило отказаться от сложных и малонадежных систем заправки ракет перед стартом. Эти усовершенствования поставили ракеты по боеготовности на один уровень с их американскими конкурентами (ракеты США для ПЛ с самого начала создавались на твердом топливе, и там этих проблем просто не возникало). Конструктивное решение вопроса о весогабаритных характеристиках новых ракет не замедлило отразиться и на разработке нового проекта ракетных подводных лодок. Этим проектом стал проект 667А. Главным конструктором этого проекта Сергей Никитич назначен в июне 1961 года. К созданию АПЛ 2-го поколения, которое стало приоритетной задачей государственного масштаба, через соответствующие постановления ЦК КПСС и правительства были привлечены все лучшие силы науки и промышленности страны. Требовалось создать подводный корабль, способный осуществлять боевое патрулирование в любом районе Мирового океана, включая арктический бассейн, и вблизи берегов, где расположены потенциальные цели, с учетом дальности полета ракет. Количество ракет и мощность их боезарядов должны быть достаточны для решения стратегической задачи. Конструкция подводной лодки предполагала возможность ее серийного строительства на «Севмаш» предприятии и на заводе имени Ленинского Комсомола максимальными темпами. Нужно было «привязать» подводные лодки к существующим местам базирования на Северном и Тихоокеанском флотах. Вопрос недостатка финансирования для реализации утвержденной программы не стоял. Главная проблема состояла в достаточности знаний и промышленной мощности. Как всякому главному конструктору, С.Н. Ковалёву нужно было организовывать не только работу в своем конструкторском бюро, но и работу всех научных и производственных соисполнителей. Необходимо было наладить хорошие личные и деловые отношения с руководителями сотен организаций и непосредственными исполнителями работ. Так С.Н. Ковалёв познакомился и сдружился со многими выдающимися людьми, внесшими неоценимый вклад в создание серий подводных ракетоносцев, такими как академик А.П. Александров, ракетчик В.П. Макеев, турбинисты М.А. Козак и М.К. Блинов, навигаторы В.И. Маслевский, О.В. Кищенков, В.М. Грибов, В.Б. Павлов, приборист Н.А. Семихатов и его преемники Л.Н. Шалимов и С.Ф. Дерюгин, металлурги Г.И. Капырин, И.В. Горынин, создатели ядерных энергетических установок И.И. Африкантов, Н.А. Доллежаль, Ф.М. Митенков, Г.Ф. Носов, Ю.Н. Кошкин, директора ЦНИИ имени академика А.Н. Крылова, А.И. Вознесенский, В.В. Дмитриев, Г.А. Матвеев, академик А.В. Гапонов-Грехов, директора СМП Е.П. Егоров, Г.Л. Просянкин, А.И. Макаренко, Д.Г. Пашаев, в Комсомольске – А.Т. Деев и многие другие. Быть главным конструктором подводной лодки и пройти с ней весь путь от согласования технического задания до боевой эксплуатации – захватывающая и почетная работа. Но есть и обратная сторона медали.
«Радости скупые телеграммы» приходят редко, а отрицательные эмоции и стрессовые ситуации являются постоянными спутниками жизни и деятельности главного конструктора. К нему идут, когда возникают проблемы. Они самые разные: не размещается тот или иной агрегат, не хватает мощности или производительности, не удается достичь требуемой точности изготовления, перепутана схема соединений, военпред не согласен с принятым техническим решением, поставленная аппаратура требует доступа там, где проектом не предусмотрено, в чертежах обнаружены ошибки, завод изготовил брак и т.д. Эти непростые задачи главному конструктору приходится решать ежедневно, иногда круглосуточно и при этом находить время для творчества – делать лодку такой, чтобы самому нравилась, являлась вершиной научно-технического прогресса. Спроектировать и построить подводную лодку недостаточно. Нужно ее хорошо изучить и почувствовать в деле, в походе. Даже человеку, хорошо знающему устройство конкретной подводной лодки, поначалу трудно ориентироваться в многообразии шумов, команд и докладов, передаваемых по трансляции. Привыкание и осознание наступает после длительного плавания в различных ситуациях. Тогда ты чувствуешь подводную лодку, как спящая мать своего ребенка. На лодке спокойно спишь не потому, что тихо, а потому, что все возникающие и пропадающие шумы тебе понятны и говорят о том, что все идет как надо. Звуки, связанные с какой-либо аварийной ситуацией, что, к счастью, бывает редко, заставляют вскакивать с койки и бежать в центральный пост для выяснения ситуации. Это совсем не обязательно такие события, как аварийное всплытие, касание грунта, возгорание и т.п. Достаточно бывает того, что слышишь, например, звук компрессора для снятия давления в отсеках, и тут же шум пропадает. Так не должно быть, значит, что-то с компрессором, и т.п. Однажды мы опрашивали командиров подводных лодок, где надо размещать каюту командира. Мнения были самые противоречивые. Одни считали, что каюта должна быть в центральном посту, дабы командир и во сне слышал все, что происходит. Другие, наоборот, говорили, что каюту нужно расположить так, чтобы командир мог выспаться, отключившись от забот. Третьи требовали оборудовать каюту приборами, почти как центральный пост. По моему мнению, основанному на практике, каюта призвана быть удобной в бытовом отношении, расположенной недалеко от центрального поста, со всеми видами внутрикорабельной связи и без всяких приборов. Хороший командир (а плохие мне не встречались) сам лучше всякого прибора знает и чувствует, когда требуется его вмешательство в управление. Специалисты ЦКБ-18 в полной мере понимали ответственность, связанную с созданием нового подводного ракетоносца, предназначенного для крупносерийного строительства. Длительный цикл создания головной подводной лодки (7–10 лет от начала проектирования до сдачи), большой объем работ и высокая стоимость исключают возможность приступить к серийному строительству после завершения отработки головной подводной лодки и выявления ее достоинств и недостатков для учета их при строительстве серии. В этом случае начало серийного строительства было бы недопустимо затянуто, а сами лодки оказывались бы морально устаревшими. Поэтому интервал между началом строительства головной и первых серийных лодок минимален, а иногда и вовсе отсутствует. Так, головная и первая серийная подводные лодки проекта 667А были сданы флоту одновременно в 1967 году. Торжественным и волнительным оказался первый выход головной подводной лодки проекта 667А (заводской Ν420) на заводские ходовые испытания. Среди многочисленных провожающих, естественно, были и все наши конструкторы, находившиеся на заводе. Некоторые наши девушки бегали даже на мыс острова Ягры, где лодка, пройдя заводскую акваторию, выходит в выводной канал и находится очень близко к берегу. Потом они признались, что плакали – не с тоски по уходящим в море, а от величественности зрелища и оттого, что нам всем вместе удалось создать такую грозную красавицу.
К тому времени подводная лодка проекта 667А по водоизмещению и габаритам значительно превосходила все ранее построенные лодки. Внешне эта лодка, имея продвинутое к носу ограждение рубки с горизонтальными рулями, небольшое возвышение ракетной палубы и выступающий кормовой стабилизатор, была очень гармонично сложена и красива. На АПЛ проекта 667А размещалось 16 ракет. Это обеспечивало скорейшее наращивание ядерного потенциала при принятой технологии серийного строительства подводных лодок. Под научным руководством А.П. Александрова в ОКБМ (г. Горький) была создана новая ядерная паропроизводительная установка, не имевшая недостатков установок 1-го поколения и ставшая принципиальной основой для последующего развития корабельной ядерной энергетики (главный конструктор установки – начальник ОКБМ И.И. Африкантов). Американское название подводных лодок проекта 667А – «Янки» (Yankee), совпадение количества ракет с количеством их на подводных лодках США типа «Джордж Вашингтон» могло навести на мысль, что советские подводные лодки являются копией американских. Это не соответствует действительности. Не только конструкция, но и концептуальный подход к созданию подводных лодок в СССР и США были различными в силу многолетних традиций и различных условий эксплуатации. Так, например, одновальные и однореакторные американские ракетоносцы базировались и эксплуатировались в основном в условиях теплого климата и во время патрулирования при необходимости могли пользоваться базами других стран. Советские ракетоносцы базировались и эксплуатировались в суровых климатических условиях и были ориентированы на патрулирование во льдах Арктики, не имея никаких других баз, кроме собственных. Поэтому проектировались двухреакторными и двухвальными. Запас плавучести у советских лодок, в 2 раза больший, чем у ракетоносцев США, обеспечивал возможность всплытия в тяжелых ледовых условиях и применения ракетного оружия из Арктики, чего ракетоносцы США делать не могли. Таким образом, советские подводные ракетоносцы проекта 667А принципиально отличались от американских. Проект 667А оказался весьма удачным. Строительство подводных лодок по этому проекту развернулось на двух мощнейших судостроительных заводах страны – в Северодвинске и в Комсомольске-на-Амуре. Всего по этому проекту, получившему высокую оценку со стороны военных моряков, было построено 34 подводные лодки. «Аннушки», как их ласково называли моряки, прожили во флоте славную жизнь и только в 1998 году были сняты с вооружения. На их счету немало боевых походов, ответственных боевых дежурств, плаваний во все районы Мирового океана, всплытий атомных ракетоносцев на Северном полюсе. Среди серий советских атомных подводных ракетоносцев эта серия стал наиболее многочисленной. Создание атомных подводных ракетоносцев проекта 667А положило начало системе морских ядерных стратегических вооружений – мощному фактору стратегического сдерживания. Эти ракетоносцы имели важное политическое значение как противовес размещенным в Европе американским ракетам «Першинг» с малым полетным временем до целей на территории СССР. Уже ввод в строй подводных лодок проекта 667А явился настолько важным техническим и политическим событием, что во многом способствовал заключению первого соглашения об ограничении стратегических вооружений двух ведущих держав мира – СССР и США – договора ОСВ-1. Теперь задача США состояла в том, чтобы не допустить советские лодки к своим берегам на дальность полета ракеты (2500 км). Поэтому США выделили огромные средства на создание ближних и дальних рубежей акустического обнаружения подводных лодок на возможных путях их следования и патрулирования. В качестве противодействия этим средствам в СССР была развернута гигантская работа по снижению шумности подводных лодок и увеличению дальности полета ракет до межконтинентальной.
В 1968 году С.Н. Ковалёву было присвоено звание главного конструктора первой степени. В 1970 году он награжден орденом Ленина, в 1971 году избран делегатом XXIV съезда КПСС. К этому времени в состав Военно-морского флота СССР уже начали входить атомные подводные ракетоносцы проекта 667Б. Готовность головной подводной лодки этого проекта и подготовленность ее экипажа позволили прямо с завода идти на боевое патрулирование. Поздно ночью 30 декабря 1972 года об этом уникальном случае С.Н. Ковалёв докладывал секретарю ЦК КПСС Д.Ф. Устинову в его кабинете. Вооруженные ракетами комплекса «Д-9» с межконтинентальной дальностью стрельбы, АПЛ проекта 667Б могли стрелять либо из своих баз, либо в охраняемом районе недалеко от баз. При разработке проекта АПЛ 2-го поколения у конструкторов существовали смутные представления о природе подводной шумности. Отсутствовали научная база и тем более статистика натурных испытаний. В ходе создания АПЛ 2-го поколения оба эти направления стремительно развивались, дополняя и обогащая друг друга. Снижение шумности подводных лодок было возведено в задачу государственной важности. Создавались специальные лаборатории, измерительно-испытательные стенды, приобреталось и создавалось специальное испытательное оборудование и полигоны для измерения акустических полей. Теоретическими и практическими проблемами шумности занимались институты Академии наук и промышленности. Неоценимые заслуги в этой области принадлежали ЦНИИ имени А.Н. Крылова и Институту машиноведения АН СССР под руководством академика К.В. Фролова. Проблемами шумности занимался лично Президент АН СССР А.П. Александров. Идеологом являлся академик А.В. Гапонов-Грехов – председатель совета по гидрофизике АН СССР. Огромная, развернутая по всей стране работа позволила существенно снизить уровень шумности атомных подводных лодок. На подводных лодках проекта 667Б величина акустического поля снизилась на порядок. Значительная доля успеха в этой работе принадлежит С.Н. Ковалёву, которому в 1973 году была присвоена ученая степень доктора технических наук. За создание АПЛ проекта 667Б в 1974 году он награжден второй золотой медалью Героя Социалистического Труда. Не меньшую по значимости задачу представляло повышение точности стрельбы баллистическими ракетами. Создание новых, высокоточных навигационных комплексов, установка сложнейших вычислительных информационно-управляющих систем, совершенствование средств радиосвязи, разработка специальных систем прицеливания, фиксирующих положение ракет в процессе старта, – все это, совершенствующееся в процессе разработки и испытаний оборудование было предметом заботы как его создателей, так и конструкторов подводных лодок. И эти труды увенчались заслуженным успехом – семейство атомных подводных ракетоносцев проектов 667А, 667Б, 667БД, 667БДР, 667БДРМ – или «Yankee», «Delta-I, II, III, IV» составило основу и гордость Военно-морского флота СССР. За создание подводных лодок проекта 667БДР С.Н. Ковалёву в 1978 году присуждена Государственная премия СССР. В 1979 году ему вручен орден Октябрьской Революции. Удачно выбранная конструкция подводных лодок проекта 667А позволила, сохраняя неизменными основные архитектурные принципы, довести численность этого семейства до 76 подводных лодок суммарным водоизмещением 770 тыс. тонн. Главный конструктор участвовал в испытаниях подавляющего большинства этих подводных лодок. Ракетное вооружение под руководством В.П. Макеева подверглось последовательному совершенствованию от моноблочной ракеты с ограниченной дальностью полета до ракеты с межконтинентальной дальностью полета и с несколькими развозимыми по целям боевыми блоками. Совершенствовалась и ядерная паропроизводительная установка под руководством Г.Ф. Носова и академика Ф.М. Митенкова. Паротурбинные установки производства Кировского завода создавались и совершенствовались под руководством М.А. Козака, а затем М.К. Блинова. Революционными темпами шло совершенствование систем радиоэлектронного вооружения. Строго выдерживался принцип комплектования военных кораблей только изделиями собственного производства. По уровню, объему и качеству решаемых задач отечественные комплексы радиоэлектронного вооружения (системы автоматического управления, навигация, связь, гидроакустика, радиолокация и т.п.) не уступали заграничным, но иногда проигрывали им в габаритах. Кабинет главного конструктора, конструкторские столы в отделах, заводские стапели и цеха, сами подводные лодки у пирса и в море, совещания и доклады на самых разных уровнях, вплоть до самых высших чередовались – С.Н. Ковалёв успевал везде, что требовало чрезвычайно напряженной работы. Далеко не всегда он мог с уверенностью сказать, где будет завтра – в Северодвинске, Комсомольске-на-Амуре, в Москве или Миассе… Но даже при таком ритме жизни, колоссальной загруженности Сергея Никитича не оставляла любовь к воде во всех ее видах – море, озеро или речка. В редкие свободные минуты он трудился над изготовлением ружей для подводной охоты собственной конструкции и, конечно, испытывал его во всех доступных водоемах. В начале 1970-х годов США приступили к созданию нового поколения подводных ракетоносцев класса «Огайо» вооруженных мощными твердотопливными баллистическими ракетами «Трайдент-I», а затем «Трайдент-II». Боекомплект ракет на этих подводных лодках увеличился с 16 до 24, количество разделяющихся частей на одной ракете составляло от 8 до 10 единиц. Советским конструкторам необходимо было срочно искать альтернативные решения, что и нашло свое отражение в создании атомных подводных лодок 3-го поколения. Создание АПЛ 3-го поколения (проект 941), получивших ранг тяжелых ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (ТРПК СН), явилось целой эпохой в жизни коллектива ЦКБ МТ «Рубин», завода-строителя «Севмашпредприятие», многих исполнителей, флота и страны в целом. Главным конструктором проекта 941 С.Н. Ковалёв был назначен в 1971 году. К проектированию первого ракетоносца 3-го поколения ЦКБ МТ «Рубин» приступило в 1972 году, а работы по созданию ракетного комплекса Д-19 в КБМ (ныне ГРЦ имени В.П. Макеева) были начаты в 1973 году. Создание как ракетоносца, так и ракетного комплекса развивалось весьма драматически. Вопреки большим успехам, достигнутым в создании жидкостных ракет, со временем все более отчетливо проявлялись их недостатки. Несколько аварий жидкостных ракет на Северном и Тихоокеанском флотах, одна из которых привела к потоплению подводной лодки К-219 с человеческими жертвами, а другая – к потоплению боевого блока на ТОФ, а также менее значительные аварии, связанные с откачкой за борт окислителя, привели к необходимости создания эффективной морской твердотопливной ракеты. Такого мнения придерживались секретарь ЦК КПСС Д.Ф.Устинов и министр судостроительной промышленности СССР Б.Е. Бутома. Активно за создание твердотопливной ракеты выступали С.Н. Ковалёв и И.Д. Спасский. Все перерывы на XXVI съезде КПСС я использовал для убеждения министра общего машиностроения Сергея Александровича Афанасьева в необходимости создания твердотопливной ракеты для ракетоносцев 3-го поколения. Однако он, человек очень умный и положительный, несколько раз менял свою позицию, понимая, что переход на твердотопливные морские ракеты означает создание практически нового ракетостроительного производства, освоения новых технологий, а также проведение НИР и ОКР по созданию высокоэффективных и безопасных в эксплуатации композиций твердого топлива для различных ступеней ракеты. Эффективность даже вновь создаваемых твердых топлив уступала жидкостным компонентам. Были и проблемы по созданию и освоению в производстве высокопрочных синтетических материалов для изготовления конструкций ракеты. В связи с этим по весу и габаритам твердотопливная ракета уступала жидкостной. Решиться на установку 90-тонных (самых больших морских ракет в мире) было непросто для подводников, всегда боровшихся за сокращение веса и габаритов. Обычная (классическая) архитектура подводных лодок при применении таких ракет, как показал процесс проектирования, не позволяла создать приемлемый проект подводной лодки. Более 440 вариантов проекта были раскритикованы самими конструкторами – одни из-за очень большого диаметра прочного корпуса, другие из-за чрезмерной длины, третьи из-за очень большой осадки и т.д. Сроки разработки эскизного проекта уже подходили к концу, но решения не было. Удачный вариант появился буквально в самый последний момент. Он предусматривал размещение всего оборудования подводной лодки не в одном прочном корпусе, а в двух, расположенных параллельно друг другу. В носовой части корабля, где диаметр прочных корпусов был меньше, чем в кормовой, между корпусами в два ряда располагались ракетные шахты. Вся конструкция объединялась прочными связями и общим наружным корпусом в единое целое. Этот вариант, предложенный Л.И. Долженко, А.В. Ефимовым и В.П. Семёновым, вызвал целый ряд сомнений у многих конструкторов и военных моряков. Но именно он лег в основу дальнейшей разработки нового проекта. Главный конструктор С.Н. Ковалёв одобрил этот вариант после выполнения проработок по ряду проблемных вопросов, связанных с его реализацией. Впервые в практике отечественного кораблестроения группе авторов проекта было выдано авторское свидетельство на новый тип корабля. Эту группу составили С.Н. Ковалёв, В.П. Семёнов, Г.Б. Бутома, В.Н. Левашев, А.В. Ефимов и Л.И. Долженко. Постановление о создании серии ракетоносцев 3-го поколения, вооруженных 24 твердотопливными ракетами и создании нового мощного морского твердотопливного ракетного комплекса Д-19 было принято в 1973 году на XXVI съезде КПСС. Начав создание ракетоносцев 3-го поколения спустя год после начала работ в США по созданию «Огайо», отечественные кораблестроители не только догнали, но даже опередили США. Головная подводная лодка проекта 941 (заводской Ν711) вышла на морские испытания 4 июля 1981 года, на месяц раньше начала морских испытаний «Огайо». Подводные лодки класса «Тайфун» вызвали настолько большой резонанс в США, что реальным стало не только подписание договора ОСВ-2, но и переход к переговорам о дальнейшем ограничении стратегических вооружений. Подводные лодки типа «Тайфун» попали в Книгу рекордов Гиннесса. В 1983 году С.Н. Ковалёву присвоено звание Генерального конструктора, в 1984 году он награжден орденом Ленина. В том же году избирается депутатом Совета национальностей Верховного Совета СССР. В жизни Сергея Никитича Ковалёва была и есть «одна пламенная страсть» – подводные лодки. Создание этих самых сложных кораблей было и остается его основной задачей. Весьма ответственным и важным этапом корабля являются его ходовые испытания в море. Я не знаю более интересного и увлекательного занятия, чем ходовые испытания головных подводных лодок. Конечно, теория и практика проектирования, включающая расчеты и модельные испытания ходкости, мореходности, управляемости, прочности, шумности и т.д., находятся на таком уровне, что при испытаниях подводной лодки нет оснований ожидать существенных отклонений от проектных значений соответствующих параметров. Однако практическое подтверждение расчетных значений очень важно, а отклонения в ту или иную сторону есть предмет для анализа причин. В море ты ощущаешь подводную лодку как единый живой организм и вместе с личным составом, сдаточной командой завода и контрагентов, государственной (или правительственной) комиссией оцениваешь ее во всех деталях и во всем многообразии взаимодействия технических средств. Особое испытание по важности, ответственности и сложности – ракетные стрельбы. Здесь проверяются и полученные команды боевого управления, и ввод в ракету полетного задания, и работа корабельных систем предстартовой подготовки (особенно сложных для жидкостных ракет), и управление подводной лодкой под воздействием силовых возмущений от стартующих ракет. Стреляли много. Гордились, читая в газетах сообщения о за-крытии районов Тихого океана для судоходства и авиации в связи с предстоящими пусками ракет. Это мы палили туда из Белого или Баренцева моря. В 1990-е годы, когда процесс создания новых подводных лодок стал менее интенсивным, у Сергея Никитича Ковалёва появилась возможность приложить свой талант и опыт в других отраслях морской техники. Он стал научным руководителем проектов разработок морских добычных платформ, выполняемых ЦКБ МТ «Рубин». 12 июня 2007 года Сергею Никитичу Ковалёву присуждена Государственная премия РФ в области науки и технологий «за разработку, создание и развитие трех поколений атомных подводных ракетоносцев». С.Н. Ковалёв – дважды Герой Социалистического Труда (1963, 1974), лауреат Ленинской (1965), Государственных премий СССР (1978) и РФ (2007), награжден орденом «За заслуги перед Отечеством II степени (2009), четырьмя орденами Ленина (1963, 1970, 1974, 1984), орденом Октябрьской Революции (1979). Он – академик Российской академии наук, почетный член Союза художников, член Петровской академии наук и искусств. В Санкт-Петербурге, родном городе ученого-кораблестроителя, в Аллее Героев в парке Победы, установлен бюст Сергея Никитича Ковалёва. В 2011 году набережной на Севмашпредприятии присвоено имя С.Н. Ковалёва, в Северодвинске на предпритии «Звёздочка»построен морской транспорт вооружения проекта 20180ТВ «Академик Ковалёв» для Северного флота, 15 августа 2014 года на здании ЦКБ МТ «Рубин» ему была открыта мемориальная доска. В марте 2017 года в Военно-морской академии имени Адмирала флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова открыта именная аудитория академика Сергея Ковалёва и установлена памятная доска с барельефом.
Увлечением Сергея Никитича многие годы была подводная охота. В немногочисленные свободные часы Сергей Никитич рисовал полюбившиеся ему пейзажи, читал книги по философии. Но главное – в Центральном конструкторском бюро морской техники «Рубин» он был одним из признанных лидеров этого коллектива.
Подводные лодки, построенные по проектам, Главным конструктором которых являлся Сергей Никитич Ковалёв: проект 617 (‘Whale’) «С-99» (1956). Проект 658 (‘Hotel’) «К-19и» («КС-19») (1960), «К-33» («КС-54») (1960), «К-55» (1960), «К-40» (1961), «К-16» (1961), «К-145» (1962), «К-149» (1962), «К-178» (1962). Проект 667А (‘Yankee’) «К-137» (1967), «К-140» (1967), «К-26» (1968), «К-32» (1968), «К-216» (1968), «К-207» (1968), «К-210» (1969), «К-245» (1969), «К-253» (1969), «К-395» (1969), «К-399» (1970), «К-408» (1970), «К-411» (1970), «К-418» (1970), «К-420» (1970), «К-434» (1970), «К-214» (1971), «К-236» (1971), «К-245» (1971), «К-389» (1971), «К-403» (1971), «К-415» (1971), «К-423» (1971), «К-226» (1971), «К-219» (1972), «К-228» (1972), «К-241» (1972), «К-252» (1972), «К-258» (1972), «К-436» (1973), «К-446» (1973), «К-451» (1973), «К-430» (1974). Проект 667Б (‘Delta-I) «К-229» (1972), «К-385» (1973), «К-447» (1973), «К-450» (1973), «К-457» (1973), «К-171» (1974), «К-460» (1974), «К-465» (1974), «К-472» (1974), «К-475» (1974), «К-366» (1975), «К-417» (1975), «К-427» (1975), «К-497» (1976), «К-500» (1976), «К-512» (1976), «К-523» (1977), «К-530» (1977). Проект 667БД (‘Delta-II’) «К-92» (1975), «К-182» (1975), «К-193» (1975), «К-421» (1975). Проект 667БДР (‘Delta-III’) «К-424» (1976), «К-441» (1976), «К-499» (1976), «К-455» (1976), «К-487» (1977), «К-490» (1977), «К-496» (1977), «К-506» (1978), «К-211» (1979), «К-223» (1979), «К-180» (1980), «К-433» (1980), «К-129» (1981), «К-44» (1982). Проект 667БДРМ (‘Delta-IV’) «К-51» (1985), «К-84» (1986), «К-64» (1988), «К-314» (1989), «К-117» (1990), «К-407» (1990). Проект 941 (‘Typhoon’) «ТК-208» (1982), «ТК-202» (1983), «ТК-12» (1984), «ТК-139» (1985), «ТК-17» (1987), «ТК-210» (1989).
Скончался в 2011 году.
Серге́й Ники́тич Ковалёв (15 августа , Петроград - 24 февраля , Санкт-Петербург ) - генеральный конструктор советских атомных подводных крейсеров стратегического назначения .
Сергей Никитич Ковалёв умер в Санкт-Петербурге на 92-м году жизни. Вечером, 24 февраля 2011 года он почувствовал себя плохо. Родственники вызвали «Скорую помощь», смерть наступила по пути в больницу .
Первого марта состоялись гражданская панихида в ЦКБ МТ «Рубин» и отпевание в Никольском соборе. Похоронили Ковалёва на Красненьком кладбище в Санкт-Петербурге .
Награды
Почётные звания
- , - дважды Герой Социалистического Труда
- 7 июля 2003 года - Почётный гражданин Северодвинска
Ордена и медали
Премии
- - Ленинская премия - за руководство работами по созданию лодок проекта 658в.
- - Государственная премия СССР - за руководство работами по созданию кораблей проекта 667БДР.
- - Премия имени А.Н. Крылова Правительства Санкт-Петербурга - за большой вклад в развитие отечественного судостроения и укрепления связей промышленности с Российской академией наук.
- - Государственная премия Российской Федерации - за разработку, создание и развитие трёх поколений атомных подводных ракетоносцев.
Память
Сноски и источники
Напишите отзыв о статье "Ковалёв, Сергей Никитич"
Ссылки
Сайт «Герои Страны ».
- на официальном сайте РАН
- Денис Нижегородцев.
|
||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ковалёв, Сергей Никитич
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.